Небо сегодня было бледно-фиолетовое. А утром стоял туман и в нем тоже были слабенькие оттенки красного, что-то едва заметное алое, трудноуловимое розовое. Мост Александра Невского разрезал туман как нож. Дальше лежала усыпанная красными фонарями машин плоскость. Машины двигались тяжело и бессмысленно.
Невский проспект. Длинная городская витрина. Поиск нужного подъезда. Поиск нужной квартиры. Поиск нужного звонка на двери. Блокадница, подтянутая, не потерявшая в восемьдесят с хвостиком свой шарм женщина. Тяжелые истории, из которых потом так приятно делать материал. Кто-то страдал, проживал это, а я несколько десятилетий спустя смакую каждую кровавую деталь. «Шли у Охтинского моста. Сидит старушка, говорит: «Девочка, помоги». Я протягиваю руку. А на улице вьюга, метель, и вот ветер откидывает полу ее пальто, а там длинный, в две ладони, нож. Как я успела отдернуть руку? Как отскочила? А как бежала потом?» А я думаю, как выглядела эта женщина, был ли на ней платок (какого цвета?), ржавое ли лезвие было у ножа (вряд ли), как она сидела, где, какого цвета у нее были глаза. Представляю это очень явственно. Наслаждаюсь возможностью видеть это. Такой литературный каннибализм…
Осень пробирается все глубже и глубже, как болезнь. На улице еще тепло, но уже не по-летнему, а именно что по-осеннему. Собирается дождь, настоящий, осенний, двухдневный дождь, но все как-то откладывается. Зонтик лежит в машине, расчехленный.
После обеда была мысль покурить. Но сигарет под рукой не было. Покупать не хочется, стрелять – противно. Так и остался без никотина. Недаром, когда бросал курить, думал, что если мне и удастся это сделать, то благодаря врожденной лени, а не благодаря силе воли. Меня просто отталкивает сама по себе идея похода в магазин.
Вечером ел пельмени, которые были похожи на спрессованную размякшую бумагу. На ней даже что-то нарисовано, кажется, рожицы с улыбками. Пельмени назывались «Смайликовские». Дикая, гипертрофированная смесь запада и востока. То есть, пельмени истинно российские, что уж там.
Ночь сомкнулась где-то над Дальневосточным проспектом. Машины почти иссякли. Кофе выпито, чай с лимоном выпит, даже порция кофейного ликера – и та приговорена. В сухом остатке – больное колено (что с ним?), бессонница, надвигающийся тяжелый, бетонный день, наполненный суетливым трудом. Колено болит все сильнее и сильнее. Муравьям тоже нужно спать.