Когда-то мы встречались на семинарах
Молодых писателей
Они так и назывались.
Нам было по двадцать пять
Иногда по двадцать шесть,
А были и те, кому не исполнилось
И двадцатки.
Все были очень разные.
Встречались талантливые и работоспособные
Встречались просто талантливые
И просто работоспособные,
А иногда и не работоспособные
И не талантливые,
Они тоже участвовали в семинарах.
Но эта категория
Достойна отдельной поэмы.
А те молодые авторы,
С которыми я дружил,
Они не суперталантливые
И даже, наверное, не такие уж трудоголики,
Но в них было что-то яркое,
Что-то даже, наверное, близкое
Лично мне. Улыбки, что ли.
Или миропонимание.
Скорость мысли.
Или взгляд на какой-то текст.
Мы все были очень разными
И нам было по двадцать пять
Или двадцать шесть.
А теперь уже прошла тысяча лет.
Ну не тысяча, а сотня.
Точнее – десяток.
Все изменилось. Страна другая.
Та же, но уже как бы другая.
Сложно рассмотреть будущее.
Вернее, и рассматривать-то его не хочется.
Мне вот уже тридцать пять.
Я еще не старый,
Но и не молодой уже.
И если проводить семинары,
То меня на них не возьмут.
Никогда не возьмут.
Только на семинары для
Писателей-пенсионеров.
Помню, был один парень в Липках.
Тоже 35-летний.
Большой такой парень из Саратова.
Высокий и толстый, с бакенбардами.
Мы жили с ним в одном номере.
Он не пил и ходил на семинары
Журнала «Русский современник».
Сложный человек, что уж там.
Так вот, как-то ночью, похмельный,
Я проснулся от его крика
«Твою мать! Твою мать! Твою мать!»
Мы оба вскочили.
Смотрели друг на друга.
Я не знал, что делать. Может, думаю,
Мой сосед псих, и сейчас нападет на меня
С монтировкой или экземпляром
Журнала «Русский современник».
Но нет. Он улыбнулся, сказал – плохой сон, мол,
Ага, ответил я, немного смущаясь.
И лег спать обратно.
Сейчас что-то вспомнил этого парня,
И стало не по себе. Ведь мне тоже
В каком-то смысле тридцать пять лет.
Я тоже имею право вскакивать ночью
С криком «Твою мать! Твою мать!»
Может, это потому он проснулся,
Что осознал – больше его не возьмут
На семинары молодых писателей.
И ему приснился кошмар.
А мне кошмары не снятся.
Мне просто немного грустно.
Что уходит молодость и возможность
Творить что-то великое.
Потому что в 35 уже пишется как-то иначе.
По-другому пишется, что ли.
Но я очень рад, что у моих ребят,
Моих молодых писателей
Все как-то состоялось.
И кто-то издал книжку или даже две.
Кто-то написал пьесу.
У кого-то родилась дочь и еще что-то случилось.
Я очень рад, что мои писатели
Реально крутые ребята.
Ведь я в вас верил.
Тогда на всех тех семинарах.
И сейчас тоже верю,
Пусть и шепчу про себя часто:
«Твою мать! Твою мать! Твою мать!»
