Валерий Попов: «В Петербурге должен быть культ литературы»

Интервью с председателем союза писателей Санкт-Петербурга и замечательным писателем Валерием Поповым.

popov

«Зощенко всех победил»

— Начал свою работу Книжный салон. Каковы Ваши первые впечатления?
— Говорят, рыбалку невозможно предугадать: пойдет или нет, так и с Книжным салоном. Бывает, все проходит удачно, люди встречаются, знакомятся, подписывают контракты, а бывает – словно не клюет, и все тут. Про себя могу сказать, что запланировано много важных встреч. Издательство «Молодая гвардия» собирается переиздавать книгу о Довлатове, буду с ними разговаривать. В Красном шатре (в этом году здесь «шатры») состоится презентация другой моей книги из серии «ЖЗЛ» – о Михаиле Зощенко. Наконец, в воскресенье пройдет вручение премии имени Гоголя, в номинантах которой есть и я.

— Книга о Зощенко вышла совсем недавно, и действительно успела попасть в шорт-лист премии Гоголя. Как Вам далось ее написание? И почему взялись за биографию именно этого автора?
— Видите, у меня получилось такое «трио» в серии «ЖЗЛ». Я начал с Довлатова, потом написал книгу о Лихачеве, а теперь действительно – закончил работу над Зощенко. Это такое трио, которое сделало современный Петербург, создало славу нашего города, его дух. Я с азартом взялся за дело, но, признаюсь, иногда было нелегко. Ведь моя задача во всех книгах – переломить сложившийся канон представлений об этих людях. Скажем, принято считать, что Лихачев – такой занудный карьерист, а ведь это был горячий и в чем-то даже хитрый человек. Зощенко считается неудачником, которого размазали в конце жизни. Я же пишу о том, что гений – всегда победитель. Зощенко можно только завидовать. Какой успех он имел у женщин! Какие красавицы его любили и помогали! У него была такая популярность, какой не добивался ни один из писателей. Даже Пушкин и Чехов не могут с ним в этом сравниться. Когда он поехал на Беломорканал, зэки стояли по берегам и кричали: «Зощенко! Зощенко!» Это была настоящая слава. Он всех победил. И недаром мы до сих пор встречаем персонажей его рассказов то в такси, то в автобусе.

— Какая из этих трех книг далась проще, какая сложнее?
— Самой сложной, конечно, была книга о Зощенко. Это большая архивная работа, обработка множества материалов, ссылки, ссылки… Мы ее долго редактировали, потому что была важна точность цитат, никого из авторов не хотелось задеть. В итоге вся работа заняла два с половиной года. Но сложности остались в прошлом, зато есть книга, и это самое важное для писателя. Да и вообще – чем труднее приходится, тем слаще победа.

— А если сравнивать эту работу с художественной прозой?
— Здесь сложность в том, что нельзя писать художественным языком – нехорошо выставлять свой авторский стиль на первый план в книге о другом писателе. Но и без своего стиля тоже не обойтись. Недаром Толстой говорил, что без любви к себе ничего не делается. Поэтому при написании биографических книг очень важно соблюсти определенный баланс, показать и героя книги, и чуть-чуть себя. А в художественном тексте возможно полное самовыражение, без оглядки.

«У настоящего писателя светится душа»

— Я сейчас проходил мимо стенда Союза писателей Санкт-Петербурга, стенда городского правительства: там много книг петербургских авторов. А как Вам вообще кажется, достаточно они представлены на салоне?
— Конечно, есть стенд и много разных книг, но мероприятий в рамках салона с нашими авторами проводится не так много, как хотелось бы. Мы подавали заявки, но не все наши замыслы удалось воплотить. Я думаю, что наша петербургская скромность нас подводит. Москвичи в этом плане активнее. Наверное, у них это в крови – быть всегда на виду. Но мы прорвемся! А пока что у меня есть ощущение, что питерская литература находится в тени, причем незаслуженно: многие интересные авторы «не раскручены».

— Интересно, а как складывается Год литературы для петербургского литературного сообщества вообще?
— Непросто. В этот год обнаружились не только успехи, но и застарелые проблемы. Вот, скажем, в очень плохом состоянии находится наш Дом творчества в Комарово, знаменитое историческое место – мы сейчас боремся за восстановление его прежнего статуса. В этом году мы ждали принятия «Закона о творческих союзах», который бы нам во многом помог, но никаких подвижек здесь нет. Я скажу так: Год литературы подчеркнул не только важность литературы, но и обнажил много проблем, которые надо решать.

— Писателям сегодня сложно издавать свои тексты?
— Нет, издавать их несложно. Особенно если уже какие-то книги были опубликованы. Другое дело, что сложно их продвигать. Если есть текст, то можно и самому напечататься за триста долларов. Хорошая книга не пропадет, я в этом убедился. Другое дело, что в наше суетливое время вообще стали меньше писать – особенно молодые. Ну а для того, чтобы представлять свои книги публике, такие ярмарки и проводятся. И чем они хороши: сразу становится ясно отношение читателей – любят или не любят. Здесь многое проясняется.

— Как обстоят дела у Союза писателей? На каком этапе своего развития он находится?
— Правительство нашего города в контакте с писателями опирается именно на наш творческий Союз. Помогают издавать книги. Подарили нам Дом писателя на Звенигородской, 22 — небольшой, но зато бесплатный. Так что, нам есть, где собраться в хорошей компании. Появляются и молодые авторы — приходят к нам на семинары. Некоторые из них издают отличные книги и вступают в Союз писателей. Не существовало бы Дома писателя – судьба их могла бы и не сложиться.

— То есть новые имена все-таки появляются, несмотря на то, что, как говорят, читателей сейчас мало.
— Мне кажется, эта проблема создана искусственно. Когда оказываешься в библиотеке лицом к лицу с читателем, видишь те же глаза, те же умы, те же души, что и всегда. Беда в организационных процессах, в переборе посредников, вставших межу писателями и читателями. Они то придумывают всяческие проблемы, чтобы показать свою значимость, то вздувают цены и разрушают наши контакты с читателем. Все стало частным, порой хозяева магазинов болеют вовсе не за литературу… Но читатели и писатели все равно ищут друг друга, и находят…. Как на этом книжном салоне. И надо всячески популяризировать литературу — в ней слава нашего города! Вот, скажем, в дни прошлогоднего салона, я помню, на Невском, Литейном висели портреты писателей. Жаль, что в этом году обошлись без них. Писатели должны быть упоминаемы так же часто, как городские святые. У настоящих писателей светится душа – и все горожане должны иметь возможность почувствовать это, иметь возможность прочесть книги и подумать о высоком. А то я тут вчера еду в метро, а там реклама со слоганом: «У кого длиннее чек, тот счастливый человек». Вот что сейчас занимает место настоящей поэзии. Но в таком городе, как Петербург, обязательно должен быть культ литературы. Тогда все у нас будет хорошо.

«Купчино – это мое Михайловское»

— Вы когда-то жили в Купчино. Что это место для Вас значит?
— Помню, как я приехал на этот пустырь, где вырастали дома. Как стоял в очередях за вином и едой. Мерз на остановке вместе со всеми. Автобусы ходили редко, все всматривались в лампочки: какой номер идет. 31-й шел к метро «Елизаровская», а 12-й уходил куда-то в сторону… И я всматривался вместе со всеми – какие там светятся огоньки на автобусе, какой номер идет. И когда подряд приходили три ненужных автобуса – все начинали вдруг хохотать. Буквально на моих глазах толпа на остановке превращалась в сообщество, сплачивалась, превращалась в народ. Я, можно сказать, именно там стал патриотом, ближе узнал людей. Ведь эти годы я провел не в Москве и не в Риме, как другие мои коллеги, а в Купчино, на остановке, где увидал свой народ вплотную, и полюбил его за стойкость и оптимизм.
Первый свой серьезный рассказ я написал там, он назывался «Боря-боец» — про одного из «героев» тех нелегких лет — и рассказ этот открыл мне путь в большую литературу, его напечатали в «Новом мире». Так что Купчино для меня – как Михайловское для Пушкина… Хотя до Пушкина нам, конечно, далеко.

— Жизнь в новостройках, наверное, отличается от жизни в центре?
— Помню, что окно выходило на улицу Белы Куна, и в шесть утра всегда начиналось дребезжание проходивших грузовиков. Куда-то откуда-то они колоннами шли, причем почему-то пустые. А сейчас Купчино меняется, процветает, я бы даже сказал. Открываются всякие шикарные торговые центры. Я завидую даже, ведь сам сейчас в центре живу, и здесь не так-то просто купить мяса, рыбы или картошки – кругом одни бутики! Фрунзенскому району в этом плане больше повезло, все под рукой!

— Вы – мастер короткой истории. Наверняка о Купчино у Вас тоже что-то есть.
— Помню однажды, когда жена с дочкой уехали к теще, мы с друзьями посидели в ресторане. Потом эта веселая компания приехала ко мне домой, но я, увы, потерял ключ. Что делать? Не отступать же! Я позвонил соседке, и она вошла в мое положение, впустила, и я прошел через ее квартиру на балкон – лихо перебрался на свой и открыл друзьям дверь. Спасибо соседке, спасибо Купчино – там я провел свои самые лучшие молодые годы. И сейчас, направляясь к моим друзьям, которые живут в Купчино, смотрю на мой балкон и с удовольствием вспоминаю, как я был молод и горяч. Помню, как та молодая соседка, когда мы после встречались с ней на лестнице, смеялась: «Что ж Вы больше не заходите? Было так интересно!»

«Ад сейчас – это компьютер, на котором невозможно работать»

— О чем будет Ваша следующая книга?
— Сейчас как раз готовится к изданию новая повесть. Она будет называться «Через Лету обратно». Там речь о том, как человек выходит из комы и видит перед собой заставку своего компьютера. Но без иконок, и клавиш у него нет. Тогда он понимает, что это и есть ад. То есть сейчас в аду нет котлов, пекла, а просто компьютер, на котором невозможно работать. И вот герой начинает из этого выбираться. Он пытается что-то нафантазировать, сочинить и вроде бы выходит из больницы домой, но по некоторым несообразностям ловит, что он не в жизни, а в компьютерной игре, он зацифрован и загнан в компьютер, что весь мир уже – это просто хорошо сделанная компьютерная игра. Там есть такая сцена, где он разговаривает с богом и внезапно понимает, что и бог-то тоже на диске. В общем, электронный мир нас все больше завоевывает, заменяет жизнь суррогатами. Мне кажется – это сейчас проблема номер один.

— Вас-то компьютерный мир еще не завоевал?
— Он довлеет надо мной очень сильно. От компьютера вообще не оторвешься. Вот раньше написал письмо и ходишь, ждешь ответа, что-то обдумываешь, выпиваешь, влюбляешься. А сейчас отправил текст, тебе тут же прислали поправки. Это и счастье, и несчастье. Это и гениально, и опасно. В интернете ведь все есть! Можно даже опьянеть, прочитав лишь названия вин – и многие уже так и живут.

— А у Вас есть рецепт, как выходить в настоящий мир?
— Я сейчас живу в лучшем месте на земле – на углу Невского и Большой Морской. Так что я выхожу из дома и гуляю по Неве, иду далеко, в самый конец, где уже доки, где чувствуется ветер с залива, пахнет мазутом и отступает вездесущий «гламур». Слышу живую речь, которую никакой компьютер никогда не придумает.

Беседовал Антон РАТНИКОВ

Автор

Антон Ратников

Журналист, писатель и немного человек.