Дневник за 15 ноября

Ездили в Финляндию.
Об этой северной стране, зажатой между цивилизацией и отсутствием оной, столько написано, что сложно к этому добавить какой-то штрих.
Можно сказать, что в Финляндии даже деревья растут аккуратно: четко перпендикулярно земле, и расстояние между двумя деревцами, видимо, строго регламентировано. Трава подстрижена. Я имею в виду не только газон в городах, но и обычную траву по бокам загородного шоссе. Дороги ровные, словно это компьютерная модель. Заблудиться по пути из одного места в другое невозможно. На каждом перекрестке полдюжины знаков – не потеряется даже тупой. Дома чистые, свежие, окрашенные. Причем, не только у оживленных магистралей, но и в глуши.
Кажется, финны наладили идеальный тихий и спокойный быт. Учитывая, что они живут в северном краю, где солнце появляется по большим праздникам и большую часть дня стоит кромешная темень, это просто подвиг духа. Или, может, это нормально, а мы, русские, ленивые бездельники. Сам склоняюсь ко второму варианту.
Впрочем, я не намерен идеализировать финнов. Известно, что они большие пьяницы. Среднестатистический житель страны может за вечер выпить ящик пива. Для него это как почесаться. Ну или съесть булочку с вишневым джемом. Кроме того, они не шибко образованы. Большая часть населения живет в деревнях. Соответственно, они не читают книги, ничем не интересуются и пьют себе пиво, посматривая хоккей. Это не мешает им сохранять человеческий вид. Наши села человеческий вид уже давно потеряли… Да и хоккейные коробки у них в каждой деревне… Эх!

Мы остановились у знакомых. Тетя Алла живет в маленьком городишке в шестидесяти километрах от Турку. Из достопримечательностей у них есть: городское кладбище, красивый костел, большая заправка ABC, отремонтированная школа, пара секонд-хендов и светофор на съезде с шоссе. Здесь нет полицейского участка, например. Четырехэтажная панелька – самое высокое здание, внушающая местным ощущение грандиозности человеческой мысли. В такой мы и жили. Перед домом ряд покрытых черепицей гаражей с ажурными светильниками. Мусорные баки закрыты на замок. Во дворе песочница, накрытая брезентом, качели, железяки для выбивания ковров. Окна в доме огромные, раза в два больше наших. В подъезд ведет стеклянная дверь. Слева таблички с фамилиями жильцов. Фамилию нашей знакомой – Щекланова, местные не стали писать. Ее все равно никто здесь не в состоянии произнести. Там в начале идет пять согласных букв. На третьей терпение у местных кончается… Дверь в подъезд запирают на замок. Кражи в городе редкость, все друг друга знают, но иногда «пошаливают», по словам финнов, приезжие.
На первом этаже одна квартира и что-то вроде погреба. Там у каждого владельца есть место для хранения всяких солений, покрышек, велосипедов, матрацев. Видимо, это пережиток деревенской жизни. Впрочем, довольно милый.
Мы поселились на втором этаже. Кроме нашей квартиры, здесь еще две. Планировка довольно странная. При входе попадаешь в маленькую прихожую. Там с трудом разворачиваются двое. Прямо перед носом совмещенный санузел. По размерам как наша ванная. Налево и направо две комнаты. Та, что справа побольше – зал, слева спальня. На стене довольно похабно весит лисья шкура. В большой есть еще балкон – шире нашего раза в два. Обе комнаты проходные. Из них можно попасть в кухню. Вообще, кухня в привычном понимании этого слова отсутствует. Это, собственно, такое же помещение, что и прихожая, только по другую сторону санузла. Вся квартира — квадрат, разбитый на рекреационные зоны. Писателям в такой должно быть хорошо. Можно, думая, ходить по кругу: из прихожей в комнату, из комнаты в кухню, из кухни в другую комнату, оттуда опять в прихожую, и по новой…
Наша хозяйка принимает нас роскошно. Готовит финскую уху.
— Когда-нибудь ели со сливками? – пытается удивить нас она.
Я говорю: «нет», хотя в нашей столовой такой суп продается уже лет пять.
Алла Ивановна готовит вкусно и кормит на убой, хотя финскую кухню ругает. Говорит, едят они одно и то же, в суп добавляют сосиски, борщ не принимают, уважают фарш и полуфабрикаты. Суши, по ее словам, здесь никто не пробовал «и не попробует».
— Консерваторы они, — говорит она, горестно качая головой.
Сама она живет в Финляндии пятнадцать лет. За десять лет до этого, еще до развала Союза, сюда переехала жить ее сестра – вышли замуж за финна. Потом через границу перебралась и Алла. Тоже охмурила какого-то фермера. У нее подрастал шестилетний сын. Его сыну было шесть.
По рассказам, отношения с финским мужем у нее были неплохие, но его семья русскую не принимала. В итоге они развелись. Алла стала жить одна. Устроилась на кондитерскую фабрику. Купила в кредит машину. Чуть позже квартиру. Заплатила за нее тридцать пять тысяч евро. Процент в банке смешной – меньше пяти годовых. Нельзя сказать, что она живет зажиточно, но видно, что денег ей хватает. Вряд ли в России (сама она из Новокузнецка) ее доходы были бы выше.
Ее сыну – Косте – уже двадцать два. У него тоже интересная история. Парень учится в вузе. Ему остался год или два. Точно он не знает, потому что вскоре ему придется уходить служить в армию. На полгода. У него два гражданства. Он показывал нам свой синий финский паспорт. Мы вертели его в руках и удивлялись массивности документа.
Костя длинный, худой, веселый, с массивной челюстью. Говорит по-фински без акцента. А по-русски уже растягивая гласные.
— На каком языке думаешь? – спросил его.
— Сам не знаю.
— Вот сейчас на каком? – пытались подловить его.
Он разводит руками:
— Не знаю. И на том, и на другом.
С матерью они теперь живут раздельно. У Кости, кстати, есть дочь. Даже две: своя и приемная. И еще гражданская жена – застенчивая, полненькая финка по имени Сини. Неплохо для двадцатидвухлетнего студента…
С Сини у них странные отношения. Она живет в своем доме в десяти километрах от города, в котором мы остановились. Дом небольшой, на четыре комнаты, старенький, пошарпанный. В нем много живности. Кроме двух дочерей, которые носятся друг за другом, как угорелые, здесь есть три кота, огромная собака по кличке Эту, два или три хомячка, морская свинка и еще что-то странное с мехом и огромными зубами. Дом стоит немного с краю от небольшой проселочной дороги. В России на его месте была бы покосившаяся гнилая изба… Этот домишко снаружи выглядит стойко и крепко. Внутренний интерьер, правда, смахивает на какую-нибудь дачу под Гатчиной. Старые, скрипящие двери, темный предбанник, замусоленный линолеум. Видно, что в доме люди живут не припеваючи. В центре зала стоит большой кожаный диван белого цвета. Все ничего, но в центре сияет огромная дыра, из которой торчит поролон и пружина. Все предельно просто, лаконично и как-то неуютно.
Сама Сини — медсестра, частенько работает в ночь. Она единственный человек в этой странной семье, приносящий в дом деньги. Как я уже писал, Костя – студент. Правда, время от времени он подрабатывает где-то. Последнее место его службы – пивной завод. Там он, по его словам, оператор погрузчика.
Коттедж принадлежит Сини. Она выкупила его у родителей, когда те расходились. В Финляндии так принято. Костя никакого отношения к дому не имеет и женится на Сини, судя по всему, тоже не собирается. Мне так показалось, по крайней мере. Поэтому пальцем о палец, чтобы сделать что-то по дому, он не ударяет.
Когда он показывал установленный недавно климат-контроль, я спросил его:
— Сколько это стоит?
— Хрен его знает, — сказал он, почти без акцента…
Его дочь зовут Софии. Она очаровательна, как заспанный ангел. Они называют ее «Типу», что значит цыпленок. Мне у них понравилось, что уж там говорить…

Автор

Антон Ратников

Журналист, писатель и немного человек.