Рассказ «Соседи»

Соседи у меня были в высшей степени странные. Слева от меня жил человек, которого звали «Не буди». Звали потому, что эти два слова вытатуированы у него на веках. Эту наколку он сделал себе на зоне. Кажется, ничего действительно ужасающего он не совершал. Так, воровал по мелочи. Конечно, я не поощряю воровство. Просто воры – тоже люди. Я знавал одного убийцу, и могу сказать, что это милый, интересный и даже интеллигентный человек. Насколько я знаю, он прикончил пятерых. Для него полоснуть вас бритвой по шее не сложнее, чем выкурить сигарету. Поэтому я знаю, о чем говорю.

Помню что Не буди я боялся с детства. Выглядел он внушительно. Красное лицо в складках, шрам на щеке, бесцветные глаза. Иногда мне казалось, что он не идет, а парит над землей.
Удивительно, но он не пил. В шумных компаниях предпочитал только чай. Это был молчаливый и уверенный в себе человек из разряда тех, что за словом в карман не полезет. Это о нем мне рассказал убийца.
Я разговаривал с Не буди дважды. Первый раз, когда мне было двенадцать. Я спускался по лестнице с футбольным мячом. Мяч каким-то образом выскользнул из рук и поскакал по ступеням. Я с криком бросился за ним. Не буди в этот момент поднимался. Легким и даже грациозными движением он остановил мяч и выразительно посмотрел на меня.
— Играешь? – спросил он. Я засмущался.
— Бывает.
— И как?
— По разному.
— А где играешь-то? Нападение? Защита?
— Нападение, — соврал я.
— Блохина знаешь?
— «Динамо» Киев?
Он потрепал меня по голове.
— «Днепр».
В следующий раз я встретил его лет через пять. По вполне естественным причинам он отсутствовал в квартире годами. Просто пропадал и все. Когда я спрашивал об этом маму, она говорила, что сосед уехал в другой город. Мне представлялось, что Не буди такой веселый путешественник.
Спустя пять лет я начал бриться и встречаться с девушками. Я курил дешевые сигареты, пользовался отцовским парфюмом и ругался матом даже тогда, когда декламировал стихи. А декламировал стихи я часто, поскольку хотел казаться изысканным.
Один раз я шел по двору в обнимку с какой-то мадам. Выглядели мы довольно вульгарно. Не буди проходил мимо. Я знал кто он, но с ним не здоровался. Отворачивался, смотрел в сторону, делал вид, что не замечаю. Просто было как-то неудобно. Проходя мимо него, мы громко засмеялись. Не буди скривился.
— Давайте-ка потише, — сказал он предельно тихо, но так, что я его отлично понял.
Спустя пару месяцев он опять исчез. Надолго. Я так и не увидел его до переезда.
Соседи справа от меня внешне казались прекрасной немолодой армянской парой. Они появились в нашем районе в те времена, когда люди кавказского типа считались за диковинку. Они придавали нашему дому некий шарм. К тому же оба работали на достаточно престижных работах. Кажется, отец семейства был инженером. Они прогуливались по двору, и люди на них засматривались.
— Как они здорово смотрятся, — говорили им вдогонку люди в возрасте.
Они не знали, что на самом деле они каждый вечер устраивают театрализованное представление с криками, слезами, разбитой посудой, а иногда даже поножовщиной. Именно тогда я узнал, что кавказский темперамент – это что-то действительно существующее, а не милые сказки. Саркис с женой ссорились так, что стены дрожали. Сквозь фанерные перегородки, отделявшие наши квартиры, мы слышали все, гораздо больше, чем должны были слышать. Фактически мы смотрели какой-то сериал. Перипетии их жизни были нам отлично знакомы. Каждый поворот в их судьбе тут же становился достоянием общественности.
Мой отец частенько заходил к ним и умолял вести себя потише. Супруги успокаивались лишь ненадолго. Стоило искре разгореться, как посуда вновь начинала лететь из одного конца комнаты в другой.
Моя мама нередко спрашивала:
— Боже, сколько у них тарелок?
И действительно, по нашим подсчетам, они должны были разбить десятилетнюю продукцию небольшого керамического завода.
Третьим соседом, ютившимся с нами на лестничной клетке, была немолодая и молчаливая женщина – Любовь Егоровна. Ее сутулая фигура, держащая на поводку собаку, до сих пор время от времени встает перед моими глазами. Любовь Егоровна одинока, и кроме ее собаки, небольшого и очень крикливого ротвейлера недалекого ума, у нее больше никого нет.
Впрочем, так было не всегда.
Легенда гласит, что когда-то у Любови Егоровны было два сына. Крупные, дородные, кровь с молоком, в девяностые они занялись тем, чем занимались все люди спортивного телосложения – рэкетом. Занимались они им, видимо, успешно. Их дела пошли в гору. Появились дорогие машины, тряпки, расфуфыренные девицы.
Но счастье было недолгим. То ли ветер в их гангстерском мире сменился, то ли кишка у ребят оказалась тонка, но их убили. Причем, убили страшно. Братья ехали куда-то на своем джипе, когда на перекрестке их подрезала «девятка». Из тачки вышли двое, достали автоматы и изрешитили иномарку. Кажется, они выпустили в машину что-то около пятидесяти пуль. Один из братьев скончался на месте. Второй оказался живучим. Себе во вред. Злоумышленники выкрали его из больницы и увезли в неизвестном направлении. Это слишком похоже на дешевый боевик, чтобы быть правдой, однако это правда. Его тело так и не нашли. От братьев осталась лишь сгорбленная старушка, выгуливающая глупую собаку.
Их историю часто рассказывают в том дворе, где я прожил первые двадцать лет жизни. Как ни странно, мне кажется, что мне повезло с соседями.