Рассказ «Наташа»

Наташиного деда в последний раз видели трезвым лет сорок назад. Скорее всего, это было недоразумение. Дед пил всю жизнь и, возможно, не остановится после смерти. Водка, коньяк, настойка боярышника, политура, тосол, чистый спирт, одеколон, другая гадость с химзавода… Казалось, печень деда, как и его сердце, легкие, да все, что там есть, давно должно отказать. Казалось, место его на кладбище. Но дед жил, улыбался беззубым ртом и каждый день искал, где бы выпить.
В молодости он был симпатичным человеком. Статный, крепко сбитый, с горящими глазами и густыми бакенбардами. Его любили женщины. Он мог выбрать любую, а женился на страшненькой и глупой. Она пообещала не мешать ему пить и, более того, еженедельно премировать пятью рублями. Договор этот, не претерпевая изменений, пережил развитый социализм, перестройку, эпоху либерализма и последовавший застой. Только инфляция слегка подкорректировала его рамки…

Наташа любила рассматривать старые черно-белые фотографии деда. Чем-то он был похож на Игги Попа. Одетый в широкополую шляпу в модном пальто и сапогах он казался покорителем Дикого Запада, советским ковбоем, искателем приключений. В сущности, им он и был. Закончив техникум, сорвался из благополучного Ленинграда в Сургут на заработки. Там он строил жутковатую ГРЭС. Наверное, это было делом всей его жизни. Потому что, когда строительство закончилось, он бросил работать. Вообще. В советские времена для этого нужна была некоторая изобретательность и даже, если угодно, характер. Мозг – нет. Дед пил и не думал. Несколько раз его привлекали за тунеядство. Выйдя на свободу, дед принимался за старое. Жена держала свое обещание и исправно снабжала его пятью рублями. Ее зарплаты им двоим более-менее хватало.
У деда подросли сыновья. Они были чертовски друг на друга похожи. Только у одного волосы прямые, а у другого кучерявые. Старшего назвали Василием, младшего – Семеном. От отца они унаследовали веселый нрав, золотые руки и любовь к алкоголю. Старший сын пошел по стопам отца, стал монтажником и построил ГРЭС-2 – еще более страшную махину, вырастающую из тайги. Младший не занимался ничем определенным. Оба пили.
Старший женился на молодой стенографистке. Это была скромная худая женщина в огромных очках. Вряд ли между ними возникло какое-нибудь высокое чувство. Наташе родители рассказывали, что поженились «друг другу назло». Наташа не была уверена, но предполагала, что это правда.
Младший завел кошку.
У старшего с разницей в два года появились две дочки. У одной были прямые волосы, а у другой кучерявые. Наташа была младшей в семье.
У младшего нашли камни в почках.
Старший вступил в кооператив и открыл строительную фирму.
Младший со второго раза осилил «Дворянское гнездо».
Пути братьев кардинально разошлись. Они жили в одном городе, который можно объехать по кругу за двадцать минут, но почти не виделись. В общем, типичная история.
Наташа вместе с сестрой и родителями росла в небольшой квартирке, комната чуть больше десяти метров, кухня, на которой не разойтись двоим, при этом и она, и сестра были довольно далеки от родителей. Вопреки законам физики, они жили как бы отдельно от родителей. Те ими совсем не интересовались. Шли девяностые. Мама строила карьеру по политической линии. Застенчивая стенографистка горкома осталась в прошлом. Она стала ведущим специалистом городской администрации, затем главным специалистом, потом заместителем начальника и, наконец, начальником отдела. Была избрана в депутаты, возглавила какой-то попечительский совет. Вступила в партию. Отец довольно быстро превратился в карикатурного нового русского. Даже малиновый пиджак в его гардеробе имелся. Но, как и большинство резко разбогатевших провинциалов, не умел делать бизнес, любил пить и тратить деньги, поэтому вскоре его строительная фирма стала чахнуть. Василий становился все злее и пил все отчаяннее.
То, что у отца проблемы, сестры поняли, когда в его карманах перестали водиться деньги. Раньше они воровали их в несметном количестве. Деньги, мятые, замусоленные, потерявшие свою ценность, бумажки, валялись во всех его карманах. Иногда они просто сыпались из него, когда отец пьяный приходил домой. Сестры с младенчества знали важность этих бумажек, собирали их, а позже, в подростковом возрасте сами стали проводить ревизию отцовских карманов. Добытые деньги тратились тут же, в парке. Там собиралась компания из всех дворовых знакомых. Пили водку, слушали музыку, матерились. Старушки испуганно обходили их стороной.
Вскоре у Наташи появился вполне устойчивый интерес к одному из мальчишек. Он казался выше, сильнее и веселее остальных. Склонная к фантазированию, Наташа тут же снабдила его массой выдуманных достоинств и ощутила приятную девичью подростковую влюбленность. Ничего подобного ей испытывать не приходилось. Наоборот, раньше влюблялись в нее, хотя назвать Наташу красоткой сложно. Когда ей было тринадцать, к Наташе стал проявлять интерес застенчивый мальчик из параллельного класса. Он был очень мил, писал ей письма, носил из школы портфель. Но казался таким пресным и занудным, что у нее сводило зубы, когда она была с ним. Теперь же все было по-другому. На Кирилла она смотрела влюбленными, теплыми глазами и чувствовала необычную теплоту где-то в груди.
Вскоре они стали встречаться. С ним она потеряла девственность. Случилось это довольно буднично и совсем не так, как обычно описывают в фильмах. Впрочем, Наташа догадывалась, что это будет не так. Больно ей не было, но и приятно не было тоже. Она долго думала, но так и не смогла объяснить себе, что она почувствовала в тот момент. Наверное, удивление.
— Тебе понравилось? – спросил он.
— Да, — солгала она.
— По-моему, очень круто.
— Даже круче, чем секс, — пошутила Наташа, но Кирилл не понял, к чему это она. Он курил, лежа на спине и чувствовал себя необычайно взрослым и современным.
Наташа отметила семнадцатилетие (родители подарили ей куклу), когда она забеременела. Неделю она ходила, чувствуя себя не в своей тарелке, голова кружилась, мысли путались, от сигарет во рту оставался какой-то неприятный привкус. Однажды ее вырвало.
— Что со мной? – спросила она у сестры.
— Черт, наверное ты того… залетела, — ответила сестра.
Наташа испугалась.
— Как это?
— Очень просто.
Они побежали в аптеку. Купили тест. Он оказался положительным. Впрочем, Наташа уже знала, что так оно и будет. После слов сестры, она это четко осознала. И сначала испытала страх, но потом, глядя на две синие полоски, вдруг успокоилась. Может, это и к лучшему, — подумала она.
— Что будешь делать? – спросила сестра.
— Скажу маме.
— Представляю, что с ней будет.
— А я – нет.
Мама разыграла сцену. Бросилась на диван и стала причитать.
— Боже, за что это мне? За что?
Сестра сказала, негромко, но достаточно, чтобы все услышали.
— Не верю.
Наташа подсела к маме.
— Мама, хватит. Нужна твоя помощь.
Мама села.
— Я помогу тебе, — сказала она, поправляя прическу, — но сначала вы должны пожениться.
— Зачем?
— Так положено.
Наташа пожала плечами. Почему бы нет? Она действительно так думала. Почему бы и нет?
Следующие месяцы заняли свадебные хлопоты. На фотографиях у невесты можно разглядеть довольно четко проступающий живот. Они выглядели счастливо. Жить решили почему-то у родителей Кирилла. Они жили в небольшой пятиэтажке на окраине.
— Этот город – одна сплошная окраина, — впрочем, так говорили о нем.
Сына назвали Костей. Родился он уже в квартире у свекрови. Это была крупная деревенская женщина с толстыми руками. Образ ее словно был взят из карикатуры. Крупные формы, засаленный передник, тяжелый характер, скудный ум. Иногда, смотря телевизор, она всплескивала руками и приговаривала:
— Ну, какие же шармаланы! Боже, какие шарламаны!
Наташа с трудом сдерживала себя.
Своих детей она недолюбливала. Наташа несколько раз видела, как она огревала Кирилла полотенцем по лицу. Кирилл молчал. К невестке она относилась с презрением, внука считала за обузу.
— Иди-ка сюда, выродок! – говорила она ему.
Вечерами Наташа закрывалась в ванной и плакала. А потом вдруг подумала, что она делает здесь? Разве это нужно? Она взяла Костю и сказала Кириллу:
— Все, мы переезжаем. С меня хватит.
— Я не могу уехать, — печально сказал Кирилл.
— Тогда оставайся. Но я больше так не могу. Вчера она ударила Костю.
— У нее тяжелый характер.
— У меня тоже.
Она вернулась в отчий дом.
— Все это было огромной ошибкой, — сказала она матери. Мать подумала, Наташа жалуется, но на самом деле это она выговаривала ей.
К тому времени многое изменилось. Сестра уехала в Петербург. Папа неожиданно разорился. Стал пить еще больше. Она сидели на кухне, читала книги и смотрела в окно. Жизнь в Сургуте стала невыносимой. Казалось, стены давят на нее. Она взяла Костю и переехала к сестре.
Петербург встретил ее мелким дождем.
— И это декабрь? – недоверчиво спросила она у сестры.
— Погода здесь… переменчива.
Они обнялись.В этом городе с ней познакомился я. Причем, довольно случайно. Кажется, на какой-то вечеринке. У нас оказался один общий знакомый. Это неудивительно, учитывая теорию, согласно которой все люди на планете друг друга знают. Через троих людей.
Помнится, я вышел сделать одну-другую затяжку на кухне. Она уже была там.
— Есть зажигалка? – спросила она, демонстрируя тонкую сигарету.
Я порылся в карманах.
— Нет. Но мы же на кухне.
Я открыл несколько ящиков. В одном из них нашлись спички.
— Как ты догадался? – спросила Наташа.
— Газовая плита зажигается спичками. В основном…
Ее передернуло.
— Терпеть не могу эти газовые плиты! Бр-р-р! Это же опасно. Из-за какого-то алкоголика соседа может взлететь на воздух весь дом!
— Шансы, — говорю, — минимальны.
— Но отличны от нуля. Алкоголиков у нас хватает. А оборудование не ремонтируется десятилетиями…
В общем, мы начали с разговора о газовых плитах. Потом перешли на приятные, даже волнующие темы. Она как бы невзначай обмолвилась о ребенке. Намекнула, что одна. Предложила выпить. Я согласился. Вечеринка перестала нас волновать.
Она рассказала о себе.
— И что теперь? — спросил я.
— Сниму квартиру. Устроюсь на работу… Найду мужа.
— Хороший план.
— Да, — отвечала она, — ничего.
Ее лицо напоминало какое-то животное. Суслика?
Вскоре я был уже довольно пьян. Коньяк всегда убирает меня неожиданно. Считаешь, что ты трезв, и в какой-то момент понимаешь, что это уже давно не так. Я понял это, когда стал размышлять о том, удастся нам или не удастся заняться сексом. Вопрос был злободневный. Наташа, я чувствовал, будет не против. И не ошибся. Мне даже делать ничего не пришлось. Это хорошо, потому что не умею уводить женщин из гостей. Говорят, Довлатов спрашивал у дам: «Может, нам незаметно улизнуть?». Фраза, которая ни к чему не обязывает, но на что-то намекает. Использовать способ Довлатова считаю ниже своего достоинства. Но ничего лучше пока не придумал. К счастью, Настя освободила меня от этого. Выпив еще немного коньяка спросила:
— Может, к тебе?
Женщины умеют дать понять, чего они хотят. Но только тогда, когда им это нужно.
Вскоре мы оказались у меня. Таксист блуждал по заснеженному городу.
— Когда я сюда приехала, шел дождь, — сказала она. А сейчас… тот же Сургут. Где мы?
— На Гражданке.
— Даже название какое-то советское…
Впрочем, больше она не роптала. Дома я поставил любимую музыку. Налил вина.
— Понижаем градус? – спросила Наташа.
— Прости…
Я вернулся обратно с водкой.
— Другое дело, — поддержала она меня.
Тихо, но уверенно завывал Боно.
— Как будто кота за яйца тянут, прокомментировала Наташа.
Я обиделся но виду не подал.
Потом она вдруг спросила.
— Хочешь меня?
У меня мгновенно пересохло во рту.
— Не без этого…
И началось. Сексом она тоже занималась как-то деловито.
Она быстро разделась и легла на диван. В этом было что-то ненатуральное. Я лег к ней.
В какой-то момент она сказала.
— Что-то щекотно.
Она сказала это без нотки игривости или желания. Просто констатировала факт. Заниматься сексом расхотелось.
— Ничего, — сказала она, натягивая блузку, — бывает.
Я был расстроен.
— Я пойду, — сказала она.
— Иди, — сказал я, — Вызвать тебе такси.
— Нет, спасибо…
И она ушла. А я выпил еще три или четыре рюмки водки, а потом уснул. Ее история так взволновала меня, то я ее записал. Больше я Наташу не встречал. Лишь однажды случайно увидел ее на улице, но сделал вид, что не узнаю, отвернул голову.