Антон Ратников

(Считайте этот текст спин-оффом к моей повести «На районе«)

Я рос на Гражданке. Хорошее место. Если присмотреться. Там были панельки, школа, два детских сада, свежепостроенная баня из красного кирпича, хлебозавод. До метро тягуче тянулся автобус. 

Детство казалось бесконечным. Но потом, конечно, ушло. Я уехал. На Гражданке остались панельки и все остальное. Даже баню не снесли, хотя, кажется, переориентировали в бизнес-центр. 

Люди тоже остались. Но не все. Об их судьбе мне рассказывает брат. Он для меня кто-то вроде гонца из столицы. Если предположить, что меня отправили в ссылку.

— Видел недавно твоего друга Олега, — говорит он. 

— И как?

— Обморок. Сигу у меня стрелял.

— Ты дал?

— Дал, но брезгливо. 

С Олегом мы раньше вместе проводили кучу времени. Знакомились с девчонками, пили пиво, однажды даже открыли собственное дело. Установили на рынке игровой автомат. Но что-то пошло не так, и заработать не получилось. Кажется, к нам предъявлял претензии кредитор. Мы с Олегом сели в машину и поехали к нему на встречу. Олег за рулем, я — на пассажирском. Кредитор сел сзади. Это был блеклый мужчина лет сорока пяти с лицом, похожим на простоквашу. 

— Деньги мы сейчас отдать не можем, — начал Олег.

Человек-простокваша сказал «Ну хорошо». Мы выдохнули. Тут он схватил меня сзади за волосы и стал тащить на себя. Я решил, что с меня сейчас снимут скальп. Так оно, по сути, и было.

— А не охренели ли вы, терпилы? — спросил он, акцентируя наше внимание на слове «терпилы». Я согласился с тем, что мы охренели, и он нас отпустил. Пришлось отдавать ему в залог запаску и сливать бензин. Больше у нас ничего не было.

Потом я переехал, и наши пути разошлись. Перед этим мы поссорились. Но уже не помню, по какой причине. Кажется, он взял у меня в долг и не вернул.

— И как он выглядит? — спрашиваю у брата.

— Плохо.

Тут я стал интересоваться, а кто как поживает. Оказывается, поживали далеко не все. Некоторые совсем даже не поживали.

— Помнишь Егора?

Я вспомнил его. Хорошо играл в футбол, между прочим. Как-то мы пили с ним напиток под названием «Мелон». Двадцатипятиградусный.

— Умер недавно от цирроза. Умер, а хоронить его было некому. У него жил сосед. Какой-то армянин. Ему Егор одну комнату сдавал. Так этот армянин стал деньги собирать во дворе, чтобы его труп из морга вывести.

— И как?

— Собрал. А потом пропал со всеми деньгами. И из квартиры забрал кое-что… Хотя там особенно нечего было забирать.

— А как же Егор?

— Так и лежит себе, в морге…

— Жаль… Хотя он меня бесил. Он встречался с моей первой девушкой.

Брат смеется.

— Ее я тоже недавно видел.

— И как она? Откинулась?

Дело в том, что мою бывшую, очень сильно бывшую, первую, девушку посадили за перевозку наркотиков. Она транспортировала их из Южной Африки. Кажется, речь шла об очень хорошем кокаине. Другой в Южной Африке не производится. Но ее поймали в Пулково. И дали семь, кажется, лет. 

Семь лет!

— Недавно, — говорит брат, — мы выпивали с друзьями, и она к нам подошла. Мы ее угостили. Она сказала, что меня помнит. Как я помог вам из окна выбраться после секса.

Было такое. Мы только начали заниматься этим, как пришел отец. Пришлось спасаться бегством. Нам было по четырнадцать.

— По крайней мере, — говорю, — она не умерла от наркотиков!

— Зато Герман умер…

Герман был классным парнем. И вообще отличником. Кажется, он даже матом не ругался.

— Там вообще мутная история, — говорит брат, — они сдавали одну комнату…

— Армянину?

— Нет. Русскому. Его, кстати, тоже посадили. Ну да ладно. Он съехал от них, лет на пять, и они с братом Димой устроили ремонт в той комнате. Выкрутили карниз, и из дыры в стене упал пакетик. Они решили, что этот кокс. А оказалось — герыч.

— Я это в «Криминальном чтиве» видел.

— Нет, — говорит брат, — такого ты не видел. С ними еще третий был. Он употребить не успел. Но когда Герману и Диме стало плохо, он начал их квартиру обчищать. Один загибается. У другого пена изо рта, а этот их карманы шмонает.

— А Дима выжил?

— Да, этот третий все же скорую вызвал. Диму откачали. А Герман — кончился.

— Диме повезло.

Брат и тут смеется.

— Ну это как посмотреть.

— Он тоже в конце концов умер?

— Нет. Он в тюрьме сидит. Ему двенадцать лет дали.

— Перевозка наркотиков?

— Хранение в особо крупном размере… Недавно мне письмо написал. Может, приеду к нему в Карелию на свиданку. Летом там хорошо.

Я посмотрел в окно. Что ж, похоже, что не так уж и плохо я живу. Похоже, чего-то я в жизни добился.